Братушки-1: Кукуруза пупушой, молдаван дурак большой

(Впервые опубликовано на Politrussia.com весной 2014 года)

История первая. Кукуруза пупушой, молдаван дурак большой

«Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству». Иммануил Кант

Пару недель назад шеф-редактор Politrussia.com Кирилл Стрельников предложил мне написать для онлайн-журнала, упомянув мою «условно либеральную направленность». Надо сказать, мне импонирует интуиция (или чувство юмора) Кирилла, допустившего «условность» моего либерального мировоззрения.

В самом деле, сложно говорить о либерализме человека, который на протяжении 15 лет едва ли не в каждой второй колонке для «Бизнес журнала» рассказывал читателям о финансовых аферах, проклятии кредитных денег, цинизме Нового мирового порядка и двойных стандартах англосаксонской цивилизации.

Справедливо, однако, и то, что на протяжении всех тех же 15 лет я с не меньшей энергией и эмоциональностью пытался донести идею, что большевизм является самым страшным злом в истории мировой цивилизации, а Россия никогда не сумеет выйти из спирали самоуничтожения, если не найдет в себе силы предать проклятию свое советское прошлое и не осознает сакральный смысл акта Покаяния (которое единственно только и возможно, если каешься не «перед кем-то» и не «для кого-то», а перед самим собой и для самого себя).

Как возможно сочетать столь полярные идеи в одном мировоззрении? Признаюсь, сама постановка вопроса мне кажется противоестественной. По мне, так неумение сочетать критику реалий финансового капитализма с критикой реалий большевизма (и постбольшевизма, в коем пребывает Россия сегодня) есть ни что иное, как инфантилизм мысли. Потому как лишь поверхностное мышление, охотно поддающееся идеологической суггестии («мнение коллектива», транслируемое СМИ, и проч.), не в состоянии понять, что ложная дилемма – не показатель ума, а всего лишь пошлая ошибка допущения в неформальной логике.

Критика западноевропейской цивилизации вовсе не подразумевает восхищение цивилизацией русской, мерзость отторжения Косова никак не умаляет, и тем более не оправдывает мерзость отторжения Крыма. Черно-белый мир – это признак комсомольского (бойскаутского) примитива, а не проявление «патриотизма», как то бредится наивным манихейцам вокруг нас.

Иными словами, хочу заранее предупредить всех, кто возьмется читать мои тексты на портале Politrussia: это не голос либералов в меньшинстве, не агитация за «майдан» против «русского мира» и уж точно не аргументация в пользу «гейропейских ценностей», а всего лишь защита двух самых главных для меня ориентиров в жизни: полноцветного (а не черно-белого!) мира и морально-этического императива, единственно достойного того, чтобы определять правильность и справедливость ЛЮБОГО события.

Тему, которую хотел бы сегодня с вами обсудить, опять же любезно предложил Кирилл Стрельников. Правда, сформулировал он ее совершенно иначе, нежели представляю себе я. «Big Idea is БРАТУШКИ»: Россия помогает «братским» странам, российское общество с готовностью откликается на тему «братушек», а имеем мы от «братания» все больше хрен с маслом, а то и откровенное наплевательство и злоупотребление.

Идея «Мы к вам со всей душой, а вы в нее плюете» является ключевой социальной мифологемой в эклектической конструкции «Русского мира», важнейшим мотиватором, на котором выстраиваются все последующие побудительные импульсы: от «медведю никто не будет диктовать свою волю» до «сдохни Америка».

По этой причине я с большим удовольствием взялся за тему, тем более, что мне явно есть что сказать: я родился и провел детство в Молдавии, много и подолгу бывал на Украине, сердцем компании моей университетской юности были сербы (вернее, «сербкини», которые дня божьего не могли провести без «пички материной», «ябиги» и ламентаций на тему «национального очага сербской цивилизации в Косово»), мои профессиональные интересы изначально всегда находились в Румынии, а затем – на долгие годы в Соединенных Штатах. Да и вообще, человеку, говорящему на семи языках, сам бог велел обладать обостренным чувством межнациональных отношений, потому как постоянно общаться с «другими», не пытаясь этих других понять, не то чтобы сложно, но невыносимо.

То обстоятельство, что я всегда и охотно, едва только приходилось сталкиваться с незнакомой культурой и национальной средой, брался за изучение этой культуры и в первую очередь – языка, свидетельствует о том, что для меня абсолютно неприемлема жизнь в конфликтной ситуации. Неприемлема и нестерпима, тем более когда конфликт создается искусственно. С умыслом или без – значения не имеет.

Между тем, жизнь в противоестественном конфликте – это та реальность, в которую русская диаспора добровольно помещала себя на протяжении многих десятилетий и продолжает помещать себя сегодня абсолютно во всех инонациональных средах. Искренне убежден, что этот конфликт возникает безо всякого злого умысла со стороны русских. Тем чудовищнее и непонятнее выступает в моих глазах нежелание сначала имперской, затем советской, а ныне российской власти попытаться хоть как-то изменить ситуацию, провести целенаправленную работу, способную обратить национальное русское сознание в созидательное русло. Созидательное в первую очередь для русского человека, потому как все прочие пути рано или поздно приведут нацию к гибели.

Разговор о взаимном непонимании между «братушками» мне бы хотелось начать с примера Молдавии, поскольку эту тему знаю гораздо лучше и глубже всех остальных. Я целенаправленно изучал вопрос отношения России и Сербии, России и Болгарии, России и Украины, России и Прибалтики, однако «молдавскую тему» представляю себе на совершенно ином качественном уровне.

Первое, на что следует обратить внимание, – это статичность межнациональных трений между русскими и молдаванами. Сегодня между ними абсолютно такие же «непонятки», что наблюдались в 70-е, в 80-е и в 90-е годы (более ранние не беру, потому как не обладаю достаточным личным опытом). Разница лишь в том, что отсутствие налаженной коммуникации (что называется incommunicado) в советские годы сдерживалось и сглаживалось идеологическим табу (социальной мифологемой «дружбы народов», подкрепленной соответствующими статьями уголовного кодекса), а в 90-е отношения пошли в разнос на фоне попыток титульной нации «построить маленькую Швейцарию», которая виделась исключительно в варианте «чемодан-вокзал-Россия» для русских «оккупантов». В нулевые ситуация вернулась в традиционный для русских и молдаван мирный симбиоз, основанный на все том же традиционном непонимании друг друга. Непонимании принципиальном и тотальном.

Под тотальным непониманием я подразумеваю отсутствие главного в отношениях: умения поставить себя на чужое место и – главное! – адекватно определить шкалу чужих ценностей. У молдаван эти ценности одни, у русских – другие, однако не видно ни воли, ни желания хотя бы поинтересоваться, чем живет и дышит ваш сосед по вынужденному общежитию. Забегая вперед, скажу, что точно такое же incommunicado мы наблюдаем во всех остальных «братушных» дихотомиях – русские и прибалты, русские и болгары, русские и сербы, русские и украинцы, с той лишь разницей, что, к примеру, в отличие от молдаван, говорящих на языке латинской группы, украинцам «старший брат» (самоназначившийся, разумеется) вообще отказывает в национальной самости (не язык, а диалект, не государственность, а недоразумение и т.д.)

Вырос я в семье деда по материнской линии, который был большим партийным бонзой (член ЦК КПСС, помощник первого секретаря КП Молдавии, затем главный редактор журнала «Коммунист Молдавии»). В 50-е годы родная партия отправила деда из Москвы в Кишинев, где и забыла благополучно до конца жизни. Дед прожил в Молдавии более 20 лет, изрядно поруководил, однако ни единого слова по-молдавски так и не выучил. Не выучил не потому, что не было времени, а потому что не было ни потребности, ни желания. Советская власть – наднациональная власть по определению. Первый секретарь компартии Молдавии был молдаванином, второй – русским. На остальных уровнях в большинстве случаев так же: министр молдаванин, его первый зам. – русский, зав. отделом ЦК молдаванин, его заместитель – русский и т.д.

То же сочетание наблюдалось во всех остальных национальных республиках. Казалось бы, гармонично. Однако что-то не устраивало и узбеков, и грузин, и казахов, и эстонцев, и молдаван, и азербайджанцев. Что же именно?

Вы не поверите, но абсолютно везде главным камнем преткновения, главной причиной трений титульных наций с русскими соседями, выступал… язык! Это тем более парадоксально, что титульные языки во всех республиках обладали государственным статусом! То есть молдавский был закреплен в качестве государственного конституцией в МССР, украинский – в УССР, грузинский – в ГССР, и т.д. Чего же им не нравилось?!

Теперь скажу то, что у многих читателей вообще вызовет смех: молдаванам (нисколько не сомневаюсь, что и эстонцам, украинцам и всем прочим) категорически не нравилось, что русские не хотят учить молдавский язык! Можете себе представить «такую наглость»?!

Меж тем, явление это было абсолютно универсальное и повальное: русские жители национальных республик не учили местные государственные языки, не любили эти языки и даже презирали. Получая весомое подкрепление из объективной реальности: в самом деле, зачем учить какой-то там молдавский, если все молдаване прекрасно понимают по-русски?! И эстонцы понимают, и грузины, и узбеки, тем более «хохлы»! Какого же черта мы, русские люди, должны учить их «бухулы-мухулы»?!

Молдавский язык не знал не только мой дед, но и все – от первого до последнего – члены моей семьи (за единственным исключением в лице моей тети, которая работала литературным редактором, переводила с молдавского на русский и в огромной мере способствовала тому, что я выбрал румынский своим первым языком на филологическом факультете МГУ при поступлении). Дальше больше: молдавского языка не знал ни один мой русскоговорящий приятель, во дворе, в школе, на летней «цековской» даче!

В школе (разумеется, русскоязычной, во всем Кишиневе было всего три молдавских школы, русских – под сотню) заставляли учить молдавский с четвертого класса. Учили плохо, я ничего не понимал, плевался, ненавидел этот язык и выезжал на тройку в четверти только за счет визуальной и музыкальной памяти: просто зазубривал стихотворения и тексты наизусть и тупо, не понимая смысла, выпаливал у доски. Все русские молдавский язык ненавидели и принципиально отказывались изучать. Молдаване же, напротив, прилежно учили русский и с пеленок становились билингвами.

Сегодня, в феврале 2015 года, в Молдавии, являющейся уже ассоциированным членом Европейского Союза и готовящаяся в скором времени (у меня лично нет ни малейших сомнений в успехе этого предприятия) объединиться со своей естественной родиной Румынией, ситуация точно такая же, что была 20 лет назад, 30 и 40: русские люди по-прежнему не желают учить румынский язык (сегодня молдавский язык официально называют тем, чем он всегда являлся, сродни переименованию фламандского языка в Бельгии в голландский).

Разумеется, 24 года независимого существования не могли ни сделать свое дело: румынский язык русские в Молдавии учить вынуждены, поскольку без него очень сложно занимать руководящие позиции на карьерной лестнице. Тем не менее, происходит это всегда из-под палки, под принуждением жизненных обстоятельств, но никак не по велению сердца и доброй воле.

Почему же русские не хотят учить языки титульных наций тех стран, в которых живут и работают? Очень прискорбно констатировать то, что мне представляется неоспоримым фактом: из-за презрительно-высокомерного отношения к самим титульным нациям этих стран!

В моем детстве столица Молдавии буквально утопала в насмешливых и издевательских стишках вроде того, что выведен в заголовок этого эссе. Молдаване жутко обижались, но молчали до последнего. Очевидно, что не было ни малейшей возможности изменить ситуацию в рамках СССР, но нельзя сбрасывать со счетов и другие факторы: во-первых, молдаване – православный народ, во-вторых, – мирный на самых глубинных уровнях своего национального мироощущения (русские даже придумали поговорку на этот счет: «Мамалыга не взрывается»).

С этого начинается самое интересное! Высокомерно-презрительное отношение к титульным нациям в советских республиках (ныне бывших) и категорическое нежелание учить местные языки со стороны русских сопровождались их же самоотверженным и – в подавляющем большинстве случаев – бескорыстным трудом, гигантскими усилиями, направленными на процветание этих самых титульных наций!

В Молдавии (равно как и во всех остальных республиках) русские (наравне с остальными народами СССР, разумеется) строили заводы, фабрики, дороги, больницы, школы, жилые дома. СССР и РФ обеспечивали это строительство огромными финансовыми вливаниями и гарантировали сбыт молдавской продукции на всем бескрайнем советском рынке.

Иными словами, мы наблюдали эдакую извращенную реализацию марксистского догмата о первичности материального над духовным: мы вам строим, даем деньги, всячески повышаем материальный уровень, но вот ваш язык, вашу культуру учить и принимать мы не собираемся! Так и хочется добавить: «Не царское это дело – русскому молдавский учить!»

Понимаю, что русскому человеку трудно в это поверить, но все-таки придется: именно описанная выше ситуация может объяснить «месть братушек» из Молдавии. Коль скоро у молдаван появилась историческая возможность, они набрали полный рот слюны и плюнули «старшему брату» в рожу, продемонстрировав, как то представилось «старшему брату», черную неблагодарность. Нечто похожее мы наблюдали и в 2014 году на Украине (там все сильно запущеннее и болезненнее, поэтому разговор об Украине будет особый).

Из моей исторической дидактики можно (и нужно!) сделать единственный вывод: примат материального, утвержденный Карлом Марксом и адаптированный на уровне межнационального общения русским человеком, не универсален!

Оказывается, в мире есть народы (очень-очень-очень много народов!), для которых определенные формы духовного и нематериального взаимодействия гораздо важнее любых булочек, пирожков, кредитов, подачек, фабрик и заводов. Рискну предположить, что если бы русские люди понимали это обстоятельство и с уважением относились бы хотя бы к молдавскому языку, их бы в Молдавии обожали даже если бы ничего материального они безвозмездно не предоставляли. Вот уж поистине – буквализация извечного «не хлебом единым».

Понимания такого, однако, как не было, так и нет. Равно как и у молдаван (украинцев и т.д.) нет понимания истинной природы мотиваций русской души. Приоритет лингвистической самобытности над материальными благами довольно легко свести к фактору малой нации. Именно немногочисленные народы (случай молдаван), либо народы, обладающие недостаточно развитой и самостоятельной национальной культурой (случай украинцев), склонны обожествлять духовный символ своей самобытности – язык.

Гораздо сложнее объяснить природу и корни «национального материализма» русских, которые, похоже, искренне недоумевают, почему щедрая РФ дала Украине кредит в 3 миллиарда, бесконечно долго поставляла газ по льготным ценам, а украинцы при первой же возможности «плюнули в душу», «предали» и променяли материальное благополучие на «гниющую педерастическую Гейропу». Это, однако, уже тема для другой статьи.

Сергей Голубицкий (

https://ru.wikipedia.org/wiki/Голубицкий,_Сергей_Михайлович) – филолог, писатель, журналист, финансовый аналитик, специалист по интернет-трейдингу. С 1999 по 2014 г.г. постоянный автор колонок о бизнесе, экономике, финансах и информационных технологиях в российских журналах «Компьютерра», «Бизнес Журнал», «Д-штрих» и др. Создатель методики изыскания, накопления, обработки и анализа информации

МИНОА(minoa.biz), основатель Школы биржевого трейдинга

vCollege.

От редакции:

Как вы знаете, Politrussia.com является площадкой для дискуссий, где авторы могут иметь разные точки зрения. При этом редакция Politrussia.com не всегда разделяет точку зрения авторов.  В данном случае мы категорически не согласны с определением “мерзость отторжения Крыма” и подобными ему, но при этом согласны с тем, что мы были весьма близоруки и самонадеянны в ожидании вечной благодарности со стороны многочисленных “братушек”.