НДС: Школа волюнтаризма

Экономических школ – пруд пруди. Но лишь несколько утвердились сегодня в роли основных и доминирующих:

– классическая школа экономики (Адама Смита), которую любят мусолить в ВУЗах,
– ее марксистская вариация – политэкономическая схоластика Карла Маркса, которую несколько поколений советских людей изучали как, якобы, образец устройства окружающего их мира,
– кейнсианство (Джона Мейнарда Кейнса), по догмам которого творят сегодня мировое зло Центробанки всех стран,
– неоклассический монетаризм (Милтона Фридмана), замутивший баки соотечественникам на заре мутных 90х,
– австрийская школа Фридриха Августа фон Хайека, под знаменами которой любят собираться все либертарианцы планеты и оппозиционеры кейнсианско-монетаристского мейнстрима.

Для выпускника любого европейского или американского ВУЗа все перечисленные экономические школы органичны и понятны, поскольку в том или ином виде отыгрываются в окружающей их действительности. Для постсоветского человека эти факелы мысли – пустой звук. Мертвые абстракции, включая помянутую выше марксистскую утопию-мутанта, совмещавшую реалии раннего капитализма XIX века с талмудическим морализмом.

Это, конечно, поразительно: жить в мире, который никем не описан! Мире, живущем по неведомым законам. Вернее: законы, конечно, всем ведомы, однако на чисто интуитивном, бытийном уровне. Отсутствие теоретического знания об этом мире затрудняет его управление, его планирование, адаптацию, наконец. Отсюда – какая-то неизбывная однодневность существования нашего человека, который дальше завтрашнего дня себя не видит: сегодня живу, а завтра может произойти что угодно – чиновники отпилят бизнес, конкуренты выдавят, репрессивные органы загнобят.

70 лет мы жили в мире, экономика которого управлялась на интуитивном уровне рабочим Максимом (помните морок Козинцева-Трауберга – Яша Свердлов в кожанке говорит: «Так вот, есть для тебя работа, Максим. Ты назначаешься главой центрального банка! Получай его со всем его содержимым!»). Формально советская экономика мнила себя воплощением в жизнь марксистского классицизма, в реальности же была целиком и полностью основана на волюнтаризме.

Цены придумывались от балды. Обменный курс условной денежной единицы – от балды. Кредитные ставки – от балды. Все макроэкономические показатели – от балды. Размер заработной платы – от балды. Прожиточный минимум – от балды. Ну и так далее.

Теперь внимание – величайший парадокс ХХ века: хоть и от балды, но все это худо-бедно, больше, конечно, худо, но действовало! 70 лет гигантская страна жила в виртуальном экономическом пространстве, единственным двигателем экономики в котором были никак не деньги, а – ВОЛЯ!

Собственно, в этом разгадка всей нашей советской (и как скоро я продемонстрирую коллегам – и постсоветской) вселенной заключается в одном слове – ВОЛЯ. Все прочие существующие экономические школы и теории исходят из общего знаменателя: экономические отношения управляются деньгами. Наша экономическая школа должна носить гордое название: школа экономического волюнтаризма, потому эта школа наглядно демонстрирует, как можно жить десятилетиями, опираясь в экономике исключительно на государственную волю.

Такое впечатление, что отцы реального большевизма почитывали не только Марксаэнгельса, но и – тайком по ночам! – Артура Шопенгауэра. Прониклись идеями «Die Welt als Wille und Vorstellung», отбросили вторую составляющую (Представление – Vorstellung) и построили уникальную утопию, целиком управляемую единой централизованной волей!

Зачем я все это рассказываю в 2012 году? Вроде как большевизм номинально приказал долго жить аж 21 год тому назад. А вот и дудки! Ничего никому он не приказал! Скажу больше: чем больше я всматриваюсь в окружающую меня действительность, тем сильнее убеждаюсь: волюнтаризм – это единственное данное в ощущения советским и постсоветским людям мировоззрение. На волюнтаризме строится у нас все: личные и семейные отношения, деловые связи, корпоративная практика, государственное управление, государственное планирование (бюждет), этика, эстетика, рыночные отношения, всё, всё, всё без малейшего исключения!

Мы просто не можем и не умеем жить, думать и действовать иначе. И это понятно: 70 лет нас отливали и закаливали именно под волюнтаристское восприятие волюнтарной действительности. Какие же могут быть изменения за жалкие 20 с лишком лет после распада?! Тут столетия будет мало, чтобы хоть какие-то внести подвижки.

Тема эта благодатнейшая и бескрайняя. Кульминацией ее развития может стать написание солиднейшей монографии и, разумеется, у меня нет ни малейших претензий на то, чтобы описать даже поверхностно контуры экономического волюнтаризма. Позволю себе лишь зацепить самый краешек, самую ничтожную малость.

Давайте посмотрим на такое краеугольное понятие как ценообразование. Вокруг этого концепта сошлись в сечи классики и кейнсианцы, последователи австрийской школы и монетаристы. «Цена определяется себестоимостью!» – кричат классики. «Ерунда! Цена зависит только от спроса: сколько готовы давать, столько и стоит!» – презрительно отрубают австрийцы. «Цена – это чистая воля: сколько хочу, столько назначаю!» – посылает всех куда подальше наш человек, интуитивно исповедующий религию экономического волюнтаризма.

И наш человек прав: назначение цен от балды – единственный закон ценообразования на всем пространстве постСНГ. Это я наблюдая постоянно, повсеместно и всегда. Вот самый свежий пример. Как вы полагаете, сколько должно стоить проживание вот в таком эллинге под Алуштой?



А – в таком?



Наконец – в таком?



Думаю, коллеги определят цену с легкостью: первый эллинг – 40 долларов в сутки за норку, второй – 50, третий – 90. Все три цифры легко определяются, исходя из нашей интуиции и опыта проживания в мире волюнтарного ценообразования. Такие у нас порядки цен. В нормальном мире, в мире реального спроса и предложения, первая цена не может превышать 15 долларов, второго – 20, третьего 25. То есть как минимум наши волюнтарные цены завышены в два раза.

Если кто не верит, может сравнить аналогичные опции на побережье Румынии, Болгарии, Хорватии, Черногории, Турции. Хотя сравнение и не будет полноценным: при относительной схожести жилья вы никогда не добьетесь повторения нашего убожества инфраструктуры – ни такой грязи, ни такого отсутствия дорог и нормальных подъездов, ни такой бедности общепита и т.п.

Подобное завышение цен вы наблюдаете на территориях постСНГ повсеместно. Может эти цены определяются спросом? Я вас умоляю! Какой к черту спрос у людей, чья заработная плата в 99,9% случаев не превышает 1000 долларов?! 10 дней на море – половина зарплаты. И это – без питания! На такой отдых нужно копить целый годы!

Именно так и происходит: копят целый год и потом едут и оставляют деньги в обмен на запредельно убогий сервис, пищу, условия проживания. Вместо того, чтобы сесть в самолет, прилететь через 2 часа в Турцию или Хорватию и получить на порядок больше услуг и удовольствия за меньшие деньги.

Ан нет! Не садятся и не летят, Кто-то, из тех кто сумел продвинуться в развитии за 20 лет, конечно, летит, но огромное число соотечественников продолжает отдыхать на отечественных курортах, которые не дотягивают до одной звезды никаким местом.

Предвижу возражение: «Что за пропаганда пауперизма такая? Есть же и более достойные варианты!». Конечно есть: Вилла Елена – в тридцати километрах от выше показанных эллингов (в Ялте):



Стоимость проживания начинается от 15 тысяч, заканчивается 240 тысячами рублей в сутки!!! И это – не Cote d'Azure, заметьте! Это безнадежно совковый по духу, антуражу, населению и реалиям Крым! 240 тысяч рублей в сутки. Для кого это? Видать, есть большой спрос.

Даже не сомневаюсь, что спрос есть. Потому что в волюнтарной экономике не спрос определяет цену (и уж подавно – не себестоимость), а цена определяет спрос! Один, кстати, из законов новой экономической школы (пора учреждать, честное слово!) Постсовковая ментальность требует рабского подчинения ценовой диктатуре: тебе сказали, быдлан, 100 баксов, значит 100 баксов! И быдлан покорно отслюнявливает. Последние кровные накопления.

На другом полюсе – точно то же самое: «Эй, пацан! 240 штук в день – это же так круто!» – «Да ништяк, брателло, не вопрос! Чо нам лавэ? Мусор!» Думаете, анекдоты про галстуки («Точно такие же за углом, но по 100 долларов, а не по 5!») – это преувеличение? Куда там – это метафора реальности в обществе тотального волюнтаризма.