НДС: Игла в яйце
Читая утром, казалось бы, совершенно рядовое сообщение на деловой ленте, непривычно поразился абсурду ситуации: «Сингапур: фондовые рынки в Азии показали смешанные результаты на торгах в среду, поскольку инвесторы пребывают в настороженном состоянии, ожидая результатов двухдневного совещания Федеральной резервной системы США. Особенное резкие колебания зафиксированы на ранних торговых сессиях в Сеуле и Токио».
Согласитесь: мы все читаем подобные сообщения каждый день, причем применительно к любой бирже мира. Точно также обстоят дела в России, в Австралии, в Бразилии, в Лондоне. Читаем и никогда не задумываемся о глубинном смысле сообщаемой информации. А ведь смысл этот … просто чудовищен!
Нет ничего более патологического, чем торговая сессия в Сеуле (или Токио, или Мумбаи), которая управляется ожиданиями исходов совещания в кабинете Бернанке. Не потому что Бернанке плохой человек, а потому что — ГДЕ Бернанке, а ГДЕ Сеул?!
Что отражает национальная биржа? С точки зрения логики вопрос странный: конечно же состояние национальной экономики! Движение акций Самсунга должны отражать отношение инвесторам к тем или иным момента текущей квартальной отчетности, более долгоиграющим последствиям годового отчета, к успехам или провалам продаж новых выпущенных компанией гаджетов, социальной политике руководства Самсунга, а также дисконтировать макроэкоомические показатели в Южной Корее.
Логика, однако, на современной национальной бирже, почему-то всегда отключена: вместо перечисленных факторов, акции Самсунга идут враздрай, мечась в безумной «пилораме» (вверх-вниз-вверх-вниз) в зависимости от того, что творится на совещании Федерального Резерва США.
Что за странный процесс мы наблюдаем? Проще всего отговориться повторов бессмысленной мантры: тотальная, мол, интеграция мировой экономики! Да, какая, к черту, интеграция? Тотальная виртуализация фондового рынка — вот что перед нами!
Национальные фондовые рынки давно уже перестали быть национальными. Да они и не были таковыми никогда. Фондовые рынки не определяются событиями национальных экономик, поскольку у них совершенно иной суверен: единая мировая финансовая система! Кровь национального фондового рынка переносится по сосудам именно единой финансовой системы, а основным агентом этого рынка выступает мобильный и постоянно мигрирующий по свету наднациональный капитал.
Плохо это или хорошо? На мой взгляд — просто чудовищно. Дело не в отсутствии рычагов национального влияния и давления на местный фондовый рынок (кроме разве что временного прекращения торгов в моменты, когда те полностью выходят из-под контроля), а в уродливости реального суверена — той самой единой мировой финансовой системы.
Система эта, созданная в 1862 году (утверждение Конгрессом США т.н. Legal Tender Act, Закона о законном платежном средстве, благословившего печать «гринбэков» — бумажной валюты без обязательной конвертируемости в золото и серебро), была доведена до абсолютного абсурда в 1971 году (т.н. «шок Никсона»: отказ Федерального резерва от обязательств обменивать доллары на золото по требованиям иностранных правительств — внутри страны с этим обменом разобрались уже давно: в 1933 году Рузвельт вообще запретил гражданам Америки иметь в собственности золото).
Всю историю кредитно-долларовой финансовой системы, на которой сегодня выстроены все экономические отношения в мире, можно представить в виде нарастающего процесса по вымыванию реальной экономики и ее подмены долговыми обязательствами. В результате высшим достижением созданной конструкции стало убеждение о незыблемости долговых обязательств вершины пирамиды — американских казначейских билетов и векселей, которая (незыблемость) основана — страшно даже подумать! — возможности Белого Дома в любой момент погашать свои долги печатанием новых бумажных денег!
Одной рукой американское правительство берет деньги в долг, другой — печатает новые деньги, чтобы погашать свои долги. Результатом стали гигантские пузыри национального долга, метастазированные по всему миру: у Греции кредитные обязательства составляют более 140 процентов от всего производимого страной за год продукта (ВВП), у Италии — 120 %, у Ирландии и США — более 100, и так далее.
Вот в таком мире мы и живем: национальная реальная экономика на правах бесправной падчерицы, а балом заправляет всемирная кредитно-финансовая патология.
Где выход? , к сожалению, выхода нет, потому что созданная кредитно-финансовая система добровольно убить себя об стену не согласится. Зато есть надежда, что она вынужденно надорвется в момент, когда бесконтрольная эмиссия долларов сорвется наконец в гиперинфляцию.
Инфляция доллара — это вам не инфляция рубля, евро или йены, искусственных производных бумажек второго уровня. Доллар — системообразующая мировая валюта. Средостение мирового зла. Поэтому очищение и оздоровление всей мировой экономики начнется только после ликвидации если не доллара как такового, то по крайней мере его системообразующей функции.