НДС: Месть Шерхана

На выходные журнал The Economist порадовал исследованием удивительного явления в современных отношениях некогда самой великой империи со своими бывшими колониями — того, что можно назвать «обратным ударом».

Ситуация и в самом деле сказывается уникальная: медленно, но верно Индия в прямом смысле слова скупает свою метрополию. За 10 последних лет одна лишь компания ТАТА (о ней рассказывал читателям Бизнес Журнала в 2008 году: «Тата») потратила 15 миллиардов живых долларов на приобретения британского бизнеса: цвет английской чайной промышленности Tetley (60 видов чая с продажами в 40 странах мира), сталелитейная империя Corus (бывшая British Steel), символ автопрома Туманного Альбиона Jaguar Land Rover, Brunner Mond, костяк Impersial Chemical Industries, всей химической промышленности острова. 

Сегодня, заключает The Economist, индийская ТАТА является крупнейшим английским работодателем. Добавьте сюда Лакшми Миттала — самого богатого человека Великобритании — и получите полную картину «обратного удара». Журнал, однако, тактично уходит от темы чисто индийского нашествия и рассматривает тенденцию «денационализации» английского бизнеса в широком общемировом контексте. 

Прежде, чем к  этому контексту перейти, замечу мимоходом, что The Economist поступает очень правильно: тема индийского капитала — штука по меньшей мере весьма и весьма щекотливая. На поверку оказывается, что очень большая доля того, что со стороны смотрится независимой индийской инициативой, на поверку оказывается банальным зитц-председательством (с английскими же деньгами и реальными собственниками). Я неоднократно анализировал этот феномен, поэтому, не теряя времени, отсылаю читателей к«Бирла» (истории крупнейшего индийского семейного бизнеса)  и «Субмарине Саурона» (истории Лакшми Миттала).

Общемировой контекст «распродажи Туманного Альбиона» и в самом деле весьма показателен. Оказывается, что сегодня островной бизнес раскупают не только индийские компании, но и все желающие: бразильская Embraer занимает стратегические высоты в авиапроме, китайский Huawei почти уже контролирует британский телеком, таиландская Sahaviriya Steel Industries  выкупила и фактически возродила все сталелитейное производство на северо-востоке острова, южнокорейская National Oil Company уже в текущем году наложила руку на гиганта Aberdeen’s Dana Petroleum. 

Добавьте сюда активно орудующих локтями и трясущих мошной русский, мексиканцев, бразильцев, индонезийцев и китайцев и вы получите представление о том, что творится сегодня с британским бизнесом.

А теперь самое главное: The Economist (а вслед за именитым журналом — и ваш почетный слуга ☺) делает из описанного парадоксальный вывод: лучшего развития для Великой Британии и придумать невозможно! Остров сегодня обладает самым либеральным в мире законодательством в плане легкости приобретения национальных активов иностранцами. Законодательство, не идущее ни в какое сравнение ни с Соединенными Штатами, ни с Германией, ни с Францией, ни с Россией. Журнал приводит в качестве иллюстрации форменную истерику французских властей, объявивших йогурт стратегическим продуктом как только пошли слухи о желании PepsiCo купить французский Danone. 

Болезненную реакцию российского патриотизма (превратно, надо полагать, понятного) мы прекрасно знаем и без The Economist. 

Короче говоря, открытая в экономическом отношении страна — лучшее, что только можно сделать для национального бизнеса. Открытость — это проявление абсолютной уверенности в себе и силы, а не слабости, как кажется многим провинциальным политикам. Британия едва ли не первой в мире сделала этот правильный вывод и вывела собственную экономику из чудовищного и, уже казалось, безнадежного двадцатилетнего кризиса (70ые и 80ые). 

Результат: сегодня Лондон тихо и радостно посмеивается над соседями, наблюдая со своего спокойного берега за тем, как в борьбе за сохранение незалежного кефира сгорают банковские системы континентальных соседей ☺ .