НДС: Паритетный индекс

Существуют на финансовом рынке косвенные признаки, позволяющие довольно тонко оценивать ситуацию и давать более ли менее правдоподобный прогноз в ситуациях, когда использование прямых методов анализа дают обманчивые результаты. Скажем, вчера я рассказал читателям о телодвижениях европейских политиков, направленных на укрепление доверия инвесторов к национальным долговым обязательствам стран-«свинюшек». Меры в основном связаны с созданием теоретически безграничного стабилизационного фонда, наполнение которого обеспечивается в первую очередь решимостью Германии и Франции, самых крепких экономик дряхлого континента, не допустить дефолта Греции со товарищи.

Мера, как вы понимаете, сильная и многообещающая. В подобной ситуации велик соблазн поддаться эйфории и провозгласить окончание кризиса. Как бы только не заречься прежде времени. Самым лучшим лекарством от избыточного энтузиазма как раз и служит анализ косвенных признаков, помянутых в начале статьи.

Сегодня хочу познакомить коллег и читателей с интереснейшим наблюдением Пола Кругмана, колумниста The New York Times. Последнее время Пол пристально наблюдал за поведением казалось бы неприметного и внешне никак не связанного с кризисными событиями индекса фондового рынка, который называется «breakeven». Предлагаю перевести термин как «паритетный индекс», поскольку дословный перевод — «точка безубыточности» —  будет сложновато превратить в имя индекса. 

Паритетные индексы фиксируют разницу доходности между обыкновенными облигациями и такими, которые защищены от инфляции, при условии, что обе бумаги обладают одинаковым сроком созревания. Считается, что этот показатель помогает точнее оценить инфляционные ожидания. 

Пол Кругман обращает внимание на уровень немецкого  пятилетнего паритетного индекса (то есть такого, который фиксирует отношения между облигациями, срок жизни который составляет 5 лет) , сложившийся в конце сентября месяца — 1,18. Что это означает? То, что доходность простых немецких долговых обязательств примерно на 1 процент выше, чем у бумаг со встроенной защитой от инфляции. Всего один процент. Другими словами, инфляционные ожидания в Германии на ближайшие пять лет чрезвычайно низкие, практически полностью отсутствуют. 

«Ну и что с того?!  — удивится читатель. — Какое нам дело до немецкой инфляции?».  Наверное, никакого, но интригует вывод, который Пол Кругман делает из своих наблюдений: инфляционные ожидания в Германии на столь низком уровне означают ни много ни мало катастрофу для евро!

Интригующий поворот событий, не правда ли? Вот как аналитик объясняет свои пророчества: Германия живет не на необитаемом острове, а в тесной коммунальной квартире по имени Евросоюз, в которой имеет к тому же хождение и общая валюта — евро. Все страны, входящие в Евросоюз, не могут плыть сами по себе и вынуждены координировать экономические условия во избежание стремительного раздрая и развала. 

В этом контексте однопроцентная инфляция в Германии в обязательно порядке должна вызвать какую-то ответную реакцию в других странах Евросоюза, в частности в Испании (а также — Греции, Италии, Португалии и т.д.). Какова будет эта реакция? Тут и гадать не приходится: реакция подневольная и направленная на поддержание паритета с германской инфляцией. Почему? Потому что единая валютная система — евро! Сложно жить в квартире, где в одной комнате температура воздуха +22 градуса, а в другой минус 18! Хотя бы потому, что все жильцы дружно переберутся жить туда, где теплее.

Как этот паритет может поддержать, продолжаем пример Кругмана, Испания, чья экономика составляет примерно одну четверть от немецкой?  Испания на ближайшие пять лет должна снизить уровень цен в стране относительно Германии на 20 процентов. Соответственно годовая норма инфляции для Испании должна быть на 4 % ниже немецкой. 

Если бы инфляция в Германии была 4 процента, то Испания могла бы просто заморозить цены (держать инфляцию на нуле: 4 минус 4 = 0), и это еще куда ни шло. Однако беспощадный немецкий паритетный индекс сигнализирует только 1 процент! Получается Испания должна держать свою инфляцию на уровне минус 3 процента, а это уже дефляция в 3 процента ежегодно! 

Дефляция означает снижение цен и  снижение стоимости услуг. Это где — в Испании?! Сегодня?! Чистой воды утопия. А если так, то на территории с единой валютной системой возникнет глубокий диссонанс между уровнем цен и услуг: немцы будут вкалывать и цены в немецких магазинах потихоньку расти, а испанцы будут расслабляться на корриде, а цены в испанских магазинах весело снижаться. Это, батенька,  уже похоже на коммунизьм!

Даже если допустить невероятное и предположить, что  испанцы сами себя натянут на барабан, но цены собьют, как они потом будут расплачиваться по долгам, деноминированным в евро?! Из каких доходов? Тех, что останутся после снижения цен?! 

Короче говоря, заключает Пол Кругман, евро не выдержит немецкого паритетного индекса в 1 % и неизбежно пойдет вразнос. Вернее — самоликвидируется. Такие вот забавные перспективы открывают перед нами второстепенные биржевые показатели, идущие вразрез с усилиями европейских политиков.